Дней за 10-12 до начала войны студентов нашего института райвоенкомат обязал разносить по квартирам ночью повестки с предписаниями о явке в райвоенкомат. Мы это понимали – началась скрытая мобилизация в армию.
В существовавший в то время договор с фашистской Германией «о ненападении» мало кто верил. Чувствовалось какое-то нервное напряжение, и вот в 12 часов дня Молотов объявил в воскресный день, что в 4 часа утра гитлеровская Германия пошла в наступление по всему фронту – от Черного моря до Балтийского, нарушив тем самым договор о ненападении.
Ленинградцы ясно представляли, что война будет тяжелой и кровопролитной, т.к. произошло вооруженное столкновение фашизма с социализмом. О каком-либо компромиссе или о мире с фашизмом никто не думал и в мыслях не допускал.
Часть научных сотрудников была призвана в армию, все остальные способные носить оружие записались добровольцами на фронт. Но пришло распоряжение институт не закрывать, а готовить кадры для страны.
Большинство из выпускников 1941 г. ушло в действующую армию в качестве ветврачей. Профессор Шакалов К.И. и я были призваны Ленвоенкоматом на работу по мобилизации конного состава, формировании. И комплектованию лошадьми отдельных воинских подразделений. В части мне довелось в августе месяце участвовать в подборе и формировании отдельной кавалерийской дивизии из 4-х полков (около 10000 сабель). Для этой дивизии был подготовлен прорыв в немецком фронте и через эту брешь дивизия ушла в тыл к немцам громить отдельные немецкие гарнизоны и коммуникации их.
В июле месяце студенты, служащие и научные сотрудники были посланы под Нарву для строительства сборных сооружений, в частности противотанковых рвов.
Под Нарву эшелон прибыл ночью, и сразу же станция поверглась артиллерийскому обстрелу. Выгружались из вагонов под обстрелом. Слушать артвыстрелы или разрывы снарядов со стороны – это производит слабое впечатление и большинство людей к ним относятся безразлично. Но когда начинают снаряды рваться рядом с вами, темной ночью, в незнакомой Вам местности в первые в Вашей жизни – удовольствие получается ниже среднего. К счастью для людей «Человек» – прекрасное создание природы, он быстро ко всему привыкает и осваивается. Эшелон выгрузился благополучно, а надо учесть, что среди нас были школьники по 15-17 лет и девочки и мальчики. Сбежал только один уполномоченный района. Но мы прекрасно обошлись и без него.
Под Нарвой все рабочие коллективы Московского района поступили в распоряжение начальника укрепрайона майора Котика. Благодаря моим знаниям, полученным в Ленинградском сельскохозяйственном институте по геодезии, нивелировке и топографии местности, я был назначен командованием техническим руководителем по строительству противотанковых рвов, организации работ и питанием всех работающих.
Нарва у нас была в восьми километрах, там шли тяжелые бои, по ночам город пылал в огне. От дневных работ пришлось отказаться, т.к. фашистские стервятники стали бомбить и обстреливать пулеметами с самолетов. Большей частью работали ночью. Питание, через воинскую часть, было хорошее.
Недели через три, около девяти часов вечера, прискакал конный связной и приказал срочно уходить в направление станции Котлы (68 км. путь), т.к. фашисты прорвали оборону под Нарвой и стали нас обходить, а мы только приготовились кушать. Пришлось все оставить. В таких случаях создается паника. Молодые, крепкие, взяли темп – бежать. Во-первых, и они сами скоро выдохлись, а во-вторых школьники и сразу же отстали бы. Пришлось много повоевать, чтобы колонну перевести на ускоренный шаг.
Утром, на рассвете, фашисты стали бомбить с воздуха колонны безоружных людей, двигавшихся по дороге. Впереди нас шли колонны Фрунзенского района, они допустили ошибку и при появлении самолетов укрылись «кучей» рядом с дорогой под развесистой березой. Бомба угодила в них, больше сорока человек было разорвано в клочья, в основном женщины. Наш район шел за ними. Внутренние органы, кишки, клочья одежды висели на сучьях соседних деревьев, а руки, ноги, головы попадались в 50-70 метрах от воронки бомбы. В часов 8-9 утра пришли на станцию Котлы. Перед Котлами голая местность – 3-4км., переходили небольшими группами, т.к. в воздухе висели фашистские самолеты. Часть людей осталась ожидать в лесу до следующей ночи, дабы не рисковать жизнью.
На станцию подали состав, платформы там не было, а у вагонов не было входных ступенек. Забираться в вагон и слезать с него с него измучанным людям было тяжело. В этот момент на бреющем полете налетело три бомбардировщика, они сбросили на станцию бомбы. К счастью жертв не было. Эшелону не давали отправления часов пять. За это время и в пути объявляли раз двадцать тревогу. Надо было выпрыгивать из вагона, бежать в лес и укрываться, а после отбоя тревоги снова залезать в вагон. Под конец мы «уматались», что перестали реагировать и большинство не выходило из вагонов, а лежали на полу.
В Ленинград приехали утром следующего дня. Не спали две ночи и два дня (были в пути). Во второй половине августа студенты и научные сотрудники института были на оборонных работах в районе Красного села.