В 1936 году, на 22 году жизни, я окончил Ленинградский ветеринарный институт, а годом позднее – в 1937 г. окончил Педагогическое отделение при ЛВИ, готовившее преподавателей техникумов по ветеринарным дисциплинам.
Но работать по этой специальности мне не пришлось – в 1937 г. я был призван в Советскую Армию, где прослужил более 25 лет – до увольнения на пенсию, в связи с сокращением численности Вооруженных Сил СССР.
На положении солдата – ветеринарного врача срочной службы, мне пришлось быть недолго. В середине 1938 года я был назначен на должность младшего ветврача артиллерийского полка в г. Кингисепп.
До осени 1939 года ничего особенно примечательного в моей службе не было, если не считать того, что в артиллерийских частях лошади мало работали, большую часть времени простаивали на привязи почти без движений, что приводило к массовым заболеваниям их коликами.
Осенью I939 года мне представилась возможность побывать впервые за границей. На протяжении года – до 20 октября 1940 года я побывал во многих городах Эстонии и был свидетелем очень интересных событий – образование Прибалтийских социалистических республик и присоединение их к СССР. То, что происходило в Эстонии трудно передать. Немецкие бароны, издавна наводнявшие страну и наводившие в Прибалтике фашистские порядки, вынуждены были покинуть Прибалтийские страны.
В это время части Советской Армии находились в своих гарнизонах, но стоило кому-либо из нас показаться на улицах города, как нас встречали бурей рукоплесканий, морем улыбок, дружескими рукопожатиями.
Так в нашем лице эстонцы приветствовали своего младшего брата – великий советский народ.
В октябре 1940 года я был переведен из Эстонии в г. Выборг. Здесь 22 июня 1941 года и застало меня начало Великой Отечественной войны 1941-1945 гг.
В первые 40 дней войны участок фронта в районе Выборга был довольно спокойным, в то время как на юго-западе, западе страны и в Прибалтике фашисты бешено рвались вперед.
Механизированные части врача в конце июля вышли на берег Финского залива в районе г. Тапа (Эстония), отрезав пути отхода по суше группе советских войск из района Таллина. Там оказалась и 16 стр. дивизия в которой я служил до перевода в Выборг.
Блокированным в районе Таллина войскам была необходима помощь, для того, чтобы выйти из вражеского кольца.
Командованием было принято решение снять часть войск с других участков и перебросить их в район г. Раквере (Эстония), для прорыва кольца окружения таллиннской группировки.
С выборгского направления был снят 323 артиллерийский полк, старшим ветврачом в котором я служил.
Четырьмя железнодорожными эшелонами, под бомбежками господствовавшей тогда в воздухе вражеской авиации, нам, по редкой случайности в то время, удалось выгрузиться в районе Раквере без потерь.
Полк сразу же был введен в бой, т.к. немцы продолжали наступление, стремясь не допустить прорыва кольца окружения таллинцев.
Артиллерийские подразделения, состоявшие почти полностью из солдат и офицеров, служивших в армии до начала войны, вступили в тяжелые встречные бои. Стрелковые подразделения были измотаны предыдущими боями, потеряли многих командиров и часто были просто неуправляемы, поэтому не могли явиться прикрытием для артиллерийских подразделений.
Артиллеристы 323-го почти всегда оставались один-на-один с врагом вели огонь прямой наводкой из шрапнельных снарядов по пехоте противника. Потери в полку были большие как в людях, так и в конском составе. Полковой лазарет, вместимостью которого принято было считать в 12-15 больных и раненых лошадей, загружался в 4-5 раз выше своей емкости. Раненых лошадей эвакуировать было некуда и нечем. Число раненых достигало 60 и даже 70 лошадей.
Попытки прорвать кольцо окружения не увенчалась успехом. Силы были далеко не равны и наши войска вынуждены были отходить, ведя тяжелые оборонительные бои, в направлении Нарва-Кингисепп. Тяжесть боем для наших войск состояла не только в том, что враг имел преимущество в силе и технике, а главным образом в том, что наши войска днем вели оборонительные бои на одном рубеже и когда его уже не было сил оборонять отходили на другой рубеж, а ночью готовили этот новый рубеж к обороне, не имея никакого времени для отдыха ни днем, ни ночью, тогда как немцы, обладая преимуществом в силе и технике днем наступали, а ночью отдыхали.
До сих пор тяжело вспоминаешь о том, как выглядели наши пехотинцы. Часто совсем дети на вид, измотанные многодневной бессонницей, тяжелыми непрерывными боями, нерегулярным питанием и летней жарой, они, иногда потеряв свои подразделения, присаживались отдохнуть где-нибудь на обочине дороги, в кустах или в несжатых хлебах, засыпали разбудить их не было ни каких сил. Так некоторые из них и оказывались во вражеском плену.
На этом фоне артиллеристы выглядели несравненно лучше. Хотя им, кроме других обязанностей, приходилось немало забот по уходу за лошадьми, лошади помогали им в передвижении.
В Эстонии у нас оказался и еще один неожиданный противник. Припрятавшиеся в свое время и затаившиеся против нас злобу «кайцелиты» (полуфашистская националистическая военная организация в Эстонии, созданная еще до образования советской власти в Эстонии) стали выползать из своих нор и при первой возможности стреляли из-за угла в наших солдат и особенно командиров. Не ожидая таких вылазок со стороны гражданского населения наши солдаты и командиры иногда становились жертвами «кайцелитов».
Так было и со мной в районе ст. Пюсси. По распоряжению командира я и еще один офицер выехали верхом на лошадях для разведки дороги. Было теплое солнечное утро конца июля. В поселке Пюсси, по берегу речки того же наименования, наши пехотинцы оборудовали рубеж обороны и ходили по поселку.
Проезжая по одной из окраинных улиц, я услышал рядом несколько винтовочных выстрелов и инстинктивно пригнулся к шее лошади. Только стал поднимать голову, как мне кто-то закричал из группы солдат:
– Стойте! Стойте! Это же в Вас стреляют!
Я повернул голову вправо, откуда раздались выстрелы и увидел в окне дома мужчину в сером костюме с винтовкой в руках, направленной в нашу сторону, Стоявший рядом со мной солдат-пехотинец прицелился и выстрелил в гражданского. Я видел, как тот упал, а группа солдат бросилась в дом.
От неожиданного оборота событий я несколько растерялся, т.к. не знал, как и большинство из нас, что в нас могут стрелять «свои», каковыми мы считали все гражданское население. Я резко пришпорил лошадь и поскакал вперед, забыв даже поблагодарить своего спасителя.